Entry tags:
О плюшкинстве и этике
Как вы знаете, я люблю старые вещи и старые документы. А мои собственные мемории - они ж когда-нибудь тоже станут старыми!.. И я тогда пожалею, что расхламила множество бумажечек, записочек, фигнюшечек. Даже если перед выкидыванием я все отсканирую: ведь ничем же не заменишь ощущения старой бумаги в руках, ее запаха, ее размера, ее подлинности. Но и в архиве жить невозможно.
К тому же есть проблемы этического свойства. Можно ли хранить
открытки от человека, которого, взяв за шкирку, сознательно вышвырнула из своей жизни? Ведь дружили трогательно, шептались по углам, но вдруг выяснилось, что человек тянет меня ко дну и застою не хуже арестантской гири на ноге. И вот, получается, человека "расфрендила", а открытку от него выкинуть не могу?
А что, с другой стороны, кусочек моей жизни, в этой открытке запечатлевшийся, уже не в счет?
И скажите мне: этично ли, будучи глубоко и счастливо замужем, хранить пылкие любовные письма вовсе даже от другого человека? Дело, вроде, давнее, почитай, история. Причем, мужу известная. Но что-то в этом есть неладное. Нечестное. Ведь я же их перечитываю раз в год, когда архив чищу. Украдкой наслаждаюсь слогом. Переживаю снова тот незавершенный гештальт. И... не выбрасываю.
Уж слишком яркая была история, незажившая и больная.
А вот еще (не смейтесь, а?) детские рисунки. Мои. Ну кому они нужны, кроме самого автора и его родителей? Да и автору-то не больно дороги. Но я не могу сказать матери, что собралась их выкинуть, даже не могу предложить спасти бесценные реликвии от помойки. Мать их заберет, конечно, хоть и ее дом не резиновый. Но таким действием я даже не свою - я ее жизнь в чем-то обесцениваю.
Странный я все-таки Плюшкин. Хранящий барахло не потому, что пригодится, не потому, что нравится, а из-за чувства вины.
А что, с другой стороны, кусочек моей жизни, в этой открытке запечатлевшийся, уже не в счет?
И скажите мне: этично ли, будучи глубоко и счастливо замужем, хранить пылкие любовные письма вовсе даже от другого человека? Дело, вроде, давнее, почитай, история. Причем, мужу известная. Но что-то в этом есть неладное. Нечестное. Ведь я же их перечитываю раз в год, когда архив чищу. Украдкой наслаждаюсь слогом. Переживаю снова тот незавершенный гештальт. И... не выбрасываю.
Уж слишком яркая была история, незажившая и больная.
А вот еще (не смейтесь, а?) детские рисунки. Мои. Ну кому они нужны, кроме самого автора и его родителей? Да и автору-то не больно дороги. Но я не могу сказать матери, что собралась их выкинуть, даже не могу предложить спасти бесценные реликвии от помойки. Мать их заберет, конечно, хоть и ее дом не резиновый. Но таким действием я даже не свою - я ее жизнь в чем-то обесцениваю.
Странный я все-таки Плюшкин. Хранящий барахло не потому, что пригодится, не потому, что нравится, а из-за чувства вины.