И на земле мир
...это я вчера смотрела "Остров" Лунгина. Позорище - не только не в кинотеатре, но даже и в пиратской копии. Ну не ожидала я от Лунгина с Мамоновым, впрочем, и ранее вполне уважаемых мною, таких красот и чудес. Оператору памятник при жизни - золотой на Красной площади, а уж что касается содержания...
А фильм-то оказался совершенно удивительным: хрустальным, хрупким, хрустким как тоненькая корка льда у северного берега, как изморось на траве, по которой идет отец Анатолий, бесконечно повторяя молитву Иисусову. Его надо в обязательном порядке показывать оглашенным, чтобы увидели наглядно внутренний стержень православия и то, каким оно бывает жестким, неудобным, несочетающимся с обыденной жизнью. Кто-то передумает. А кто-то придет к крещению с полным осознанием того, во что ввязывается: и тогда в храмах будут водиться не климактерические хамки с половой тряпкой в руках, а люди с ясным взглядом и чувством юмора.
Когда я таких встречаю, с глазами, похожими на Ладожское озеро - вы знаете, я теряюсь. Я рядом с ними чувствую себя мелкой зверушкой с оловянными пуговичными глазками, которая только и ищет, как бы пожрать повкуснее, поспать помягче, порадовать себя, мелкую, всяко-разно. Вот однажды некий батюшка в сельской церквушке под Боровском пытался меня на скорую руку, между двумя службами, вернуть в лоно церкви. Я привычно и вяло оборонялась, лениво блуждая глазами по великолепному барочному иконостасу, невесть каким чудом сохранившемуся в крошечном храме: читывали мы и отцов церкви, и Меня, и кучу теологической литературы, нас почерпнутыми оттуда аргументами не возьмешь. А дело было под Троицу, и в храме пол был устелен травами, и стены были в березовых ветках, и сверху тоже свешивалась зелень, касаясь моей непутевой макушки. Пахло все это пьяно и земно, и от испарений стекла запотевали. И, сочтя себя в полной безопасности в этих джунглях, я глянула визави в глаза. А там был свет, братцы мои дорогие, и аргументы богословов отошли на задний план, и я, еще доборматывая что-то умное о принципе милосердия, уже четко понимала, что мне этот свет неудобен. Что я свою жизнь построила без него, и дальше обойдусь, потому что платить надо за него отнюдь не по гостарифам. Что я сознательно отказалась от каких-то вещей ради выставок поп-арта, наглых культурологических статей, сапог на шпильке, любви к разным людям и возможностью невозбранно услаждать плоть всем, чем захочется.
Ну я и сбежала под более-менее благовидным предлогом. Я бы и вернулась туда, просто ради того, чтобы пообщаться с хорошим человеком, если была бы уверена, что обращать меня больше не станут. Мне не нравится, когда мне в морду светят фонариком и упирают на мою бездуховность. Не люблю я чувствовать себя зверьком.
А "Остров" оказался как раз такой беседой с хорошим человеком: о жизни, о предательстве, о покаянии. О любви.
Когда я таких встречаю, с глазами, похожими на Ладожское озеро - вы знаете, я теряюсь. Я рядом с ними чувствую себя мелкой зверушкой с оловянными пуговичными глазками, которая только и ищет, как бы пожрать повкуснее, поспать помягче, порадовать себя, мелкую, всяко-разно. Вот однажды некий батюшка в сельской церквушке под Боровском пытался меня на скорую руку, между двумя службами, вернуть в лоно церкви. Я привычно и вяло оборонялась, лениво блуждая глазами по великолепному барочному иконостасу, невесть каким чудом сохранившемуся в крошечном храме: читывали мы и отцов церкви, и Меня, и кучу теологической литературы, нас почерпнутыми оттуда аргументами не возьмешь. А дело было под Троицу, и в храме пол был устелен травами, и стены были в березовых ветках, и сверху тоже свешивалась зелень, касаясь моей непутевой макушки. Пахло все это пьяно и земно, и от испарений стекла запотевали. И, сочтя себя в полной безопасности в этих джунглях, я глянула визави в глаза. А там был свет, братцы мои дорогие, и аргументы богословов отошли на задний план, и я, еще доборматывая что-то умное о принципе милосердия, уже четко понимала, что мне этот свет неудобен. Что я свою жизнь построила без него, и дальше обойдусь, потому что платить надо за него отнюдь не по гостарифам. Что я сознательно отказалась от каких-то вещей ради выставок поп-арта, наглых культурологических статей, сапог на шпильке, любви к разным людям и возможностью невозбранно услаждать плоть всем, чем захочется.
Ну я и сбежала под более-менее благовидным предлогом. Я бы и вернулась туда, просто ради того, чтобы пообщаться с хорошим человеком, если была бы уверена, что обращать меня больше не станут. Мне не нравится, когда мне в морду светят фонариком и упирают на мою бездуховность. Не люблю я чувствовать себя зверьком.
А "Остров" оказался как раз такой беседой с хорошим человеком: о жизни, о предательстве, о покаянии. О любви.
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
пойду смотреть...
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
Вера, религия и церковь действительно суть разные вещи, между собой не всегда пересекающиеся. тут сердце надо слушать. а то вот подашься ты сейчас в скит, скажем, какой-нибудь, да и будешь себя укорять всю оставшуюся жизнь за гордыню, за то, что не устояла перед "искушением отшельничеством"... =)
(no subject)