Лирика нашего мирка

Я сидела с Ксю в "Кетаме" и смотрела на мир сверху. Как кошка с раскаленной крыши. Форменная восточная крепость - из подушечек, ковриков, маленьких столиков, пирожков с курицей, ленивого-ленивого разговора с Ксю на всякие девичьи темы.  Ксю на прошлой неделе вернулась из Лондона, и поговорить было о чем:

- Ага, носят такие штаны, вроде колготок, плотные, черные или белые. 
- Лосины? Как в начале девяностых? Бли-ин, я стала старая и консервативная, ненавижу такую одежду.
- Неее, тогда были блестящие...

- Представь, П. признался, что он гей. Он и с девочками пробовал, и с мальчиками - с мальчиками ему больше понравилось.
- Обстоятельный человек. Впрочем, Ксю, я его понимаю - мне тоже нравятся мальчики.
- Ага. Мы теперь с ним нормально можем обсуждать... всякие вопросы...

- Соседка в общаге - толстая стерва, хавает мою еду. Я так мечтала об этих блинчиках... Она мне завидует, я самая тощая на этаже.
- Она не единственная толстуха в ЮКей.
- Ага, но она еще и лесби... Противно, когда лесби - толстая. У меня в блоке еще три девки, две - пара, а третья дружит с парой геев. Как ни зайдешь на кухню - обязательно там кто-нибудь целуется...
- А не все равно?
- Ну, я-то там одна. Становится грустно.

За окном шумел ливень, грохотал по тентам.

Второй чайник зеленого ароматного чая. Теплый плед.

- Квартиру сняла, то есть комнату в квартире. Почти в центре Лондона. С каким-то парнем на паях, нормальный вроде.
- То есть, ты его не знаешь? А что твой говорит?
- А в чем проблема? Слушай, комната - классная, хозяйка новый микровейв купила...  

- Слушай, Дарка, а в Москве такой есть клуб, говорят - "Три обезьяны"... Странно, никогда раньше не слышала...
- Да, его недавно... того...
- Ни фига себе! Почему?!

По Дмитровке с грохотом пробежало десятка три подтянутых молодых людей. За ними бежали омоновцы, улицу перекрыл милицейский грузовик. Звуки ударов - ощущение, что колотят человеком прямо о стену. Крики. Все стихло.

- Еще чайник? - зябко поежилась Ксю.
- Да. Не люблю радикалов. 
- Которых?
- Никаких. Ни гейских, ни скинских, ни православных. Но православных - больше.
- Почему?!
- Понимаешь, Ксю, когда дискредитируют гей-движение - мне пофиг. Но вот когда с хоругвями, под святыми ликами идут, прости Господи, бить людей, пятнать репутацию Церкви - это невыносимо.

Третий чайник. Тепло.  

Все получили то, чего добивались.

Увидеть Островского и жить

За всеми этими актуальностями забыла написать о главном.

Было десятилетие выпуска. The Tenth Year Reunion. Удивительно светлое мероприятие! Пришло из параллели (35 человек) больше двадцати однокорытников. Расстаться не могли, в конце вечера братская любовь настигла всех. Даже тех, кто в школе терпеть друг друга не мог.

"Ты-то как?"
"А помнишь...?"
"А что N?"
"Какая у тебя теперь фамилия?"
"А помнишь?"

Уже после моего отъезда survivors поехали тереть лысину Островского. Old school tradition. Час ночи, веселая компания вполне взрослых людей при галстуках ржет, допивает прихваченное из ресторана грузинское вино (трепещи, Онищенко!), обнимает бронзового Александра Николаича.

Весь следующий день звонили друг другу дружественные индивиды: "Ну как тебе М.? А Н.?  Ни фига себе народу пришло! А у Ш. дочке два года, с ума сойти! Слышала, как С. рассказывал о своей работе? С О. стало настолько приятнее общаться... И почему я не принесла выпускной альбом? Кстати, гораздо веселей было, чем дурацкий выпускной! Надо чаще встречаться! " 

Чаще встречаться, конечно, не будем. Хорошо, если соберемся года через два-три. 

Но счастья - море! Встречайтесь, граждане!