О легалайзе

[radadar]

Жил да был в Вологде Предтеченской церкви дьякон Иван. У него было множество недостатков: скверные привычки, сварливая жонка, неумение толком зарабатывать, но хуже всего то, что был он малограмотен и глуп.

Студеным январским днем 1689 года дьякону смертельно захотелось табаку. Табак был, разумеется, запрещен, тем более, священнослужителям, однако же все, кто хотел, знали, что табак можно во всякое время купить у кабака; а кабаков в те поры в Вологде было четыре: Красный, Большой, Алтынный и Важенный.

Итак, наш дьякон отправляется к Алтынному и покупает там у стрельца-дилера пядь табаку за две деньги. И идет радостный домой, чтобы там потихоньку употребить; однако не тут-то было. Позади двора подъячего Приказной избы его хватают за шкирку. А вот думать надо, когда выбираешь маршрут. Первая реакция дьякона столь же естественна, сколь и бестолкова: он выбрасывает табак на снег и начинает бешено отрицать свою причастность к запрещенному зелью.

- Ну-ну, - говорит один из поимщиков, Яков Малафеев. - Ну-ну. Типа мы слепые.
И ржут оба, жеребцы.
- Да я... да что... - Дьякон начинает мяться, мегекать и угумкать. - Я это... табак не пью...
- На хлеб намазываешь, что ли?
- Я... это... для жонки моей, для жонки! Болеет жонка! Волею пославшей мя жены... не виноват я!!!
- Так-так. Хорош трепаться, крыса ты. Щас вот сведем на архиереев двор, там и про жену расскажешь, и про не виноват.
- Ребят... ну ребят! Ну, может - договоримся?
- Договоримся, значит? - с гаденькой ухмылочкой прищуривается Петр Александров. - Что скажешь, Яшка? На пяти рублях - договоримся?
- Нету у меня пяти! не губите! - воет дьякон. - Рупь максимум!

Так проходит еще полчаса, все участники окончательно замерзают и бьют по рукам о двух рублях. Вот только денег у дьякона нет ни копья. Поэтому полтину он тут же занимает у попа Благовещенской церкви Ивана Фокина, а в полутора рублях дает своим мучителям кабалу. Вопрос об архиерейском дворе, таким образом, отпадает. Славная троица расстается, уговорившись встретиться на другой день, дьякон, весь в испарине, забегает к дяде своему перехватить рубль, возвращается домой, получает втык от дьяконицы, перехватывает у нее еще полтину и на следующий день бежит выкупать кабалу. Яшка с Петькой деньги берут, кабалу рвут... и внезапно заламывают ему руки за спину, и, не реагируя на вопли, волокут в Разбойный приказ, сдают дьякона с рук на руки, дают показания для протокола и с чувством выполненного долга уходят. Дьякон на допросе виляет и крутит, де, стрельца он того не знает, вообще ничего не знает, волею жены и тэдэ. Приказные учиняют обыск в его доме и находят кроме табака еще какие-то странные травы. Дьякон лепечет, что одна трава - коровам вымя окуривать, сам собирал, а другой ему пару лет назад какой-то неизвестный иноземец ногу лечил, не погубите, родненькие!

В приказе подумали-подумали, не пришить ли дьякону еще и колдовство, но так и не решились, так что проходил дьякон за хранение и незаконный оборот наркотиков. Времена были уже довольно вегетарьянские, так что ноздри, скорее всего, остались при дьяконе, но уж кнута-то он наверняка отведал.

А все почему? А потому что надо было читать Соборное уложение. В Соборном уложении касательно таких дел четко сказано: "[если] те люди, где вымут, объезжим головам и детем боярским дадут откуп рублев пять, или десять, или дватцать, или тритцать,
или болши того, чтоб их с корчемным и с неявленным питьем и с табаком в Новую четверть не водили, и те объезжие головы, и дети боярские, взяв у них откуп, приведут их в Новую четверть, и откупы объявят, и у них того откупу не имать". То есть взятка должностным лицам при подобных обстоятельствах гарантированно остается у означенных лиц, если они взяткодателя привели в участок и заявили о факте подкупа. Прямая выгода, если вдуматься.

Учите уголовный кодекс, господа.