Помни день сей
Sep. 1st, 2006 01:18 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
radadarЯ не буду писать о первом сентября. Почему? А потому что гладиолус, как бы ни совпадало это выражение с общим мемуарным первосентябрьским настроем. Не было у меня этого опыта первыйразвпервыйкласс, стало быть, и говорить не о чем. Да и ненавижу я творчество "к датам". Это у меня от пионерской стенгазеты еще осталось.
Зато диспуты о введении основ православной культуры в школе натолкнули меня на совершенно другую мысль. А расскажу-ка я о незабвенной парижской Пасхе.
На окраине Парижа, в крошечной церковке площадью едва ли тридцать квадратных метров служили двое: молодой милый батюшка и здоровенный диакон. Служили как могли: в церковку набилось столько народу, что кадить пришлось поверх голов. А когда батюшке по ходу службы надо было сделать земной поклон, диакону пришлось старательно и вежливо оттеснять верующих чуть назад. Иначе на полу просто не хватило бы места.
Батюшка явно нервничал. Еще бы: вряд ли в другие дни ему приходится работать с такой большой аудиторией. Да еще и сложной: кто-то по-русски не понимает, кто-то по-французски. Вот и сокращал батюшка службу, чтобы ключевые моменты повторять на двух языках. От беспокойства и суматохи он, бедный, даже слова забывал. Хорошо, диакон не терял головы, и время от времени мне, стоящей почти у самой алтарной преграды, явственно был слышен его могучий голос, никак не укладывающийся в прокрустово ложе шепота: "Ба-тюш-ка! Батюшка! Возгласите Христос Воскресе!".
И батюшка покорно обращался лицом к публике.
- Христос воскресе!
- Воистину воскресе, - вежливо отвечали потомки белоэмигрантов и диссидентов.
- Крист э ресесситэ! - на всякий случай уточнял он.
- Веритэ ресессэтэ!!! - с энтузиазмом откликались прихожане, случайно забредшие французы, случайно забредшие русские, и, кажется, даже окрестные дома - таким громом раздавались эти слова в узеньких стенах храма.
Это бы еще ничего. В начале службы, когда дело дошло до крестного хода, все растерялись по-настоящему. Мало того, что никакого колокольного звона не будет, и идти придется в тишине. Церковь-то ведь даже обойти нельзя, она встроена в блок домов. Что делать? Диакон и тут с честью вышел из положения. Он перешепнулся с батюшкой, высоко поднял хоругвь, и крестный ход пошел вокруг дерева, растущего в скверике около храма. Голова человеческой змеи уже вошла в жаркий от свечного пламени храм, а хвост еще мерз на крыльце, ожидая своей очереди пойти хороводом вокруг французской beriozki, но все - удивительное дело - довольно слаженно напевали пасхальные тропари. Даже я, ни слова не знающая по-французски.
И кто бы мне раньше сказал, что "смертию смерть поправ" так радостно и звонко звучит на языке Мольера - ведь не поверила бы.
Подступало утро. Уставший священник и уставшие, изрядно поредевшие ряды православных спокойно вплывали в раннюю литургию. А я отправилась в отель. Озадаченная и удивленная, с крутящимся в голове французским тропарем и детским чувством свершившегося чуда любви к миру.
И знаете, что? - это не была моя первая Пасха. Но в смешной церковке со смешным священником я в первый (чуть ли и не в единственный) раз пережила и наивное волнение (а вдруг не воскреснет?), и единение с другими людьми, и безбрежное счастье распахнувшихся небес.
Нет, это не история обращения. Не люблю я мракобесов, коим имя при церквах легион, не люблю изобилующего хамства и невежества. Воцерковленным человеком я так и не стала. Но я их -воцерковленных - понимаю.
Сойдет за первыйразвпервыйкласс?
Зато диспуты о введении основ православной культуры в школе натолкнули меня на совершенно другую мысль. А расскажу-ка я о незабвенной парижской Пасхе.
На окраине Парижа, в крошечной церковке площадью едва ли тридцать квадратных метров служили двое: молодой милый батюшка и здоровенный диакон. Служили как могли: в церковку набилось столько народу, что кадить пришлось поверх голов. А когда батюшке по ходу службы надо было сделать земной поклон, диакону пришлось старательно и вежливо оттеснять верующих чуть назад. Иначе на полу просто не хватило бы места.
Батюшка явно нервничал. Еще бы: вряд ли в другие дни ему приходится работать с такой большой аудиторией. Да еще и сложной: кто-то по-русски не понимает, кто-то по-французски. Вот и сокращал батюшка службу, чтобы ключевые моменты повторять на двух языках. От беспокойства и суматохи он, бедный, даже слова забывал. Хорошо, диакон не терял головы, и время от времени мне, стоящей почти у самой алтарной преграды, явственно был слышен его могучий голос, никак не укладывающийся в прокрустово ложе шепота: "Ба-тюш-ка! Батюшка! Возгласите Христос Воскресе!".
И батюшка покорно обращался лицом к публике.
- Христос воскресе!
- Воистину воскресе, - вежливо отвечали потомки белоэмигрантов и диссидентов.
- Крист э ресесситэ! - на всякий случай уточнял он.
- Веритэ ресессэтэ!!! - с энтузиазмом откликались прихожане, случайно забредшие французы, случайно забредшие русские, и, кажется, даже окрестные дома - таким громом раздавались эти слова в узеньких стенах храма.
Это бы еще ничего. В начале службы, когда дело дошло до крестного хода, все растерялись по-настоящему. Мало того, что никакого колокольного звона не будет, и идти придется в тишине. Церковь-то ведь даже обойти нельзя, она встроена в блок домов. Что делать? Диакон и тут с честью вышел из положения. Он перешепнулся с батюшкой, высоко поднял хоругвь, и крестный ход пошел вокруг дерева, растущего в скверике около храма. Голова человеческой змеи уже вошла в жаркий от свечного пламени храм, а хвост еще мерз на крыльце, ожидая своей очереди пойти хороводом вокруг французской beriozki, но все - удивительное дело - довольно слаженно напевали пасхальные тропари. Даже я, ни слова не знающая по-французски.
И кто бы мне раньше сказал, что "смертию смерть поправ" так радостно и звонко звучит на языке Мольера - ведь не поверила бы.
Подступало утро. Уставший священник и уставшие, изрядно поредевшие ряды православных спокойно вплывали в раннюю литургию. А я отправилась в отель. Озадаченная и удивленная, с крутящимся в голове французским тропарем и детским чувством свершившегося чуда любви к миру.
И знаете, что? - это не была моя первая Пасха. Но в смешной церковке со смешным священником я в первый (чуть ли и не в единственный) раз пережила и наивное волнение (а вдруг не воскреснет?), и единение с другими людьми, и безбрежное счастье распахнувшихся небес.
Нет, это не история обращения. Не люблю я мракобесов, коим имя при церквах легион, не люблю изобилующего хамства и невежества. Воцерковленным человеком я так и не стала. Но я их -воцерковленных - понимаю.
Сойдет за первыйразвпервыйкласс?
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2006-09-01 11:23 am (UTC)no subject
Date: 2006-09-01 11:27 am (UTC)no subject
Date: 2006-09-01 11:37 am (UTC)no subject
Date: 2006-09-01 11:43 am (UTC)no subject
Date: 2006-09-01 11:57 am (UTC)no subject
Date: 2006-09-01 12:00 pm (UTC)